Прошло два года как Валерий Мироненко ушел от нас, но каждый, кто соприкасался с ним в его деятельности, широкой и многогранной, продолжает испытывать живое присутствие его уникальной личности. В чем секрет такого устойчивого влияния, такого почти зримого его присутствия? Своими воспоминаниями, которые могут помочь понять этот феномен, мы и хотели бы поделиться.
Стремление к знанию проявилось в нем уже когда он, работая в Красноярской ссылке на лесозаводе, как сын репрессированных родителей, ходил в далекую вечернюю школу, которую и закончил с золотой медалью. Тем же летом, а это был 1953 г. без документов, лишь со справкой об окончании школы, он приехал в Ленинград и поступил в Горный институт. Он был мастер выигрывать при ничтожных шансах на успех...
С интервалами в несколько лет он с отличием оканчивает институт, защищает кандидатскую диссертацию, а вскоре и докторскую, став самым молодым доктором наук по своей специальности. Между окончанием института и защитой первой диссертации он успевает заочно окончить математико-механический факультет Ленинградского университета тоже с отличием. Зачем он это сделал? Возможно, он предчувствовал, что ему потребуется теоретическое обоснование для будущего синтеза различных дисциплин? Или же он был просто увлечен математикой, обожжен ее холодной красотой?
Пока же мы видим Валерия Мироненко молодым, целеустремленным, полным сил. Перед ним вся вторая половина его короткой жизни. За эти три десятка лет он опубликует две сотни статей, пятнадцать учебников и монографий, подготовит сорок кандидатов и докторов наук, заложит основу двух новых научных направлений гидрогеомеханики и гидрогеоэкологии, будет избран в Академию наук СССР. Он станет иностранным членом Американского института гидрогеологии, членом международных ассоциаций гидрогеологов и инженеров-геологов, членом ряда научных и экспертных советов при Академии наук, при Государственном комитете по науке и технике, при Международном институте системного анализа, войдет в консультационный и редакционный советы отечественных и международных журналов. Он создаст свою научную школу, разработает практические рекомендации по многим десяткам объектов изысканий, их проектированию, эксплуатации, реконструкции и обеспечению экологической и промышленной безопасности.
Стоит напомнить, что во времена не столь отдаленные, условием доступа к любой интересной и важной работе было членство в партии. Для Валерия Александровича, человека высокой порядочности, отец которого, Александр Алексеевич Вознесенский, вместе с ближайшими родственниками был репрессирован и расстрелян, такой шаг был принципиально неприемлем. После защиты докторской диссертации он отказался от престижной должности в Москве и сосредоточился на преподавательской и научной работе, пока его блестящие способности, знания, настойчивость и поразительная работоспособность сами не прорвали плотину ограничений.
Приведенный далеко не полный перечень показывает, каким постоянным, напряженным трудом была наполнена его жизнь. Могла ли она вместить что-нибудь еще, учитывая, что в сутках лишь 24 часа? Каким же был Валерий Александрович в жизни помимо его научной деятельности? Вот об этом-то пойдет разговор.
И здесь прежде всего следует сказать о его разносторонности и увлечениях, где он удивительно гармоничен. Он был весьма информирован и отслеживал все происходящее, но к явлениям общественной жизни относился с мудрой отстраненностью. Он был глубоко образованным человеком, знал театр, музыку и кино. Валерий не рисовал, но живопись понимал и знал превосходно и классическую, и особенно современную. Еще полнее и глубже он знал литературу, в особенности современную. Он читал все периодические толстые журналы, все, что выходило на русском и английском. Как-то в Америке давали в его честь банкет и разговор зашел о литературе; он предложил всем присутствующим совместно выступить против него - как янки при дворе короля Артура бросил вызов сразу всем рыцарям выступить против него в такой игре: на каждое названное имя американского писателя любым из присутствующих, их было человек двадцать, он называл другое имя. Бедные рыцари, бедные американцы...
Особо, конечно, надо сказать о роли спорта в жизни Валерия. Он стал органической составляющей его жизни, таким же ее элементом, как сон, еда, работа. Такое совмещение потребовало высокой организованности, а этим он владел в совершенстве. Его толстая истрепанная записная книжка, испещренная мелкими неразборчивыми иероглифами, сама по себе была примечательна, вмещая бесконечность задолго до появления Интернета; вместе с тем при виде этой книжки невольно думалось: зачем она нужна, при его цепкой памяти? Видимо, не справлялась память, ибо должна была хранить подробный распорядок, все дела и встречи на каждый день текущего года, а возможно, и дальше. Так было до последнего года его жизни, когда он, смертельно больной, сказал спокойно, вскользь: ”Я перестал составлять планы на будущее...”
Природа иногда щедра и отпускает сполна. Полной мерой она одарила и Валерия. Но он, поиграв в свое время в баскетбол за сильную сборную института, перешел на йогу и бег трусцой. Эти вещи могут принести большую пользу, если практиковать их ежедневно, в любых условиях, что ему подходило. Как-то собирался он на несколько месяцев в Египет. В последний момент в Министерстве ему подсунули контракт с грабительскими, как тогда водилось, процентами гонорара. Валерий ознакомился с ним, холодно сказал, что он никуда не поедет и вышел из кабинета. В коридоре его догнал чиновник с перекошенным лицом и состоялся такой разговор: ”Валерий Александрович, зачем же так... У нас будут неприятности... Мы повысим ваш процент. Решено?” “Ничего не решено. Я бегаю по утрам. Где я там, в Каире, буду бегать?” “Вас будут вывозить на джипе в Аравийскую пустыню, бегайте хоть до пирамид...”.
Легко представить Валерия в пробковом шлеме на фоне пирамид, которые не кажутся очень высокими. Но не там, не там его стихия. Ему ближе Комарово и лыжня, по которой он бежит свой большой круг, километров двадцать пять: по Озерной, мимо Комаровского кладбища, по северо-западному проходу и к востоку обратно, на зимнюю дачу, которую он снимает много лет. Там он задерживается только, чтобы выпить стакан чаю и на электричку. Все рассчитано до минуты. В электричке он что-то пишет, по прибытии первым выскакивает из первых дверей первого вагона, ныряет в метро и вписывается в распорядок. Сколько раз за зиму он пробегает свой большой круг? Вы не поверите. За сезон четыре лыжных месяца,120 дней он проходит круг 50-60 раз, рекорд - 67. Каждые два дня он вырывается сюда, в зимний лес, из городского коловращения. Он очень привязан к Комарово. Потом он купит здесь дачу. Можно, наконец, хоть каждый день пробегать магический круг: по Озерной, мимо Комаровского кладбища...
Но наступало лето и образ жизни резко менялся. Лето - время командировок, посещения объектов, где внедрялись его идеи, связанные с гидрогеологическими и экологическими аспектами разработки железорудных месторождений КМА, алмазов в Архангельской обл. и Якутии, нефтяных месторождений в Татарии и пр. Горные науки, возможно, в большей мере, чем другие дисциплины, связаны с живой практикой, а Валерий был в равной мере и талантливым инженером, и ученым.
Практическая деятельность продолжалась до начала августа, а потом - потом на три недели все вытесняли горы. Каждый год в одно и то же время его влекло на Кавказ. Тридцать лет ходила цепочкой команда Валерия Мироненко по Гвандре, Домбаю, Верхней Балкарии и Приэльбрусью. Состав ее мало менялся, и хоть иногда подключались к ней первоклассные мастера, чемпионы страны по альпинизму, но Валерий неизменно оставался лидером. Выносливость его была феноменальна: с двумя рюкзаками, весом 40 кг, он шел вверх с той же скоростью, как с одним. Это факт. Другим его качеством была надежность: траверсируя с сомнительной страховкой крутой ледовый склон, обрывающийся карнизом, только он мог, вырубая ступени, выйти на длину двух веревок и закрепиться, чтобы принять остальных. Еще одной его удивительной чертой была безошибочная интуиция: из всех возможных вариантов подъема он находил единственно правильный, будто видел за гребнем все варианты спуска.
Посмотрите на его фотографии в горах - на всех он радостен. Впрочем, он улыбается и на других своих фотографиях. И только на одной, самой последней, он совсем, совсем другой, отрешенный от этого мира, где оставляет все самое дорогое: любовь, дружбу, творчество, искусство и те, предназначенные для вечности, далекие вершины.
О.Ю. Крячко, ВНИМИ; Н.Ф. Новиков, ВНИИГ; А.А. Зингер, ГУАП; М.А. Ревазов, МГГУ; А.М. Гальперин, МГГУ; Н.Е. Вольцингер, ИО РАН.
